Данный диалог — записанная, переработанная и исправленная авторами версия интервью, переданных по радио «France Culture» 3 и 4 февраля 1988 года в рамках программы «Откровенное мнение» («A voix nue»), посвященной Пьеру Бурдьё. Роже Шартье — преподаватель Высшей школы социальных наук (l’EHESS); как специалиста в области истории образования и книгопечатания, его интересуют культурные практики эпохи Старого порядка.

«Предварительным условием освобождения женщин является настоящий коллективный контроль за социальными механизмами господства, заставляющими воспринимать культуру, т. е. аскезу и сублимацию, в которой и посредством которой формируется человечество, исключительно как социальное различие, устанавливаемое в противоположность тому, что понимается как природа, которая в действительности есть ничто иное, как натурализованная судьба доминируемых групп (женщин, бедных, колонизированных, наций-изгоев и т. п.).

Проблема общественной роли интеллектуала — и его морального долга, если предположить, что таковой существует, — всегда разрешалась путем выбора неустойчивой позиции между Сциллой популярности и Харибдой маргинальности.

Сегодня в виде исключения я хотел бы попытаться разъяснить педагогические цели, которые я преследовал в данном семинаре. В следующий раз я попрошу каждого из участников кратко представиться и сказать несколько слов о своих исследованиях — причем я настаиваю на том, чтобы это было сказано как бы невзначай — без какой-либо специальной подготовки. И я жду не формальной презентации — т.е. оборонительного дискурса, замыкающегося на себе самом, главная цель которого (хорошо понятная) — изгнать свой страх критики. Я жду скорее простого, не претенциозного, искреннего представления проделанной работы, трудностей, с которыми пришлось столкнуться, и нерешенных проблем. Нет ничего более универсального и объединяющего, чем трудности. Каждому из нас будет довольно приятно обнаружить, что многие трудности, которые мы приписываем нашим индивидуальным особенностям или некомпетентности, универсальны; и всем будет небесполезен весьма конкретный совет, который я могу дать.

Капитал, в зависимости от области, в которой он функционирует, и ценой более или менее серьезных трансформаций, являющихся предпосылкой его эффективного действия в данной области, может выступать в трех основных обличиях: экономического капитала, который непосредственно и напрямую конвертируется в деньги и институционализируется в форме прав собственности; культурного капитала, который при определенных условиях конвертируется в экономический капитал и может быть институционализирован в форме образовательных квалификаций; социального капитала, образованного социальными обязательствами («связями») [connections], который при определенных условиях конвертируется в экономический капитал и может быть институционализирован, например, в форме аристократического титула.²

В статье утверждается, что социальная история социальных наук дает возможность исследователю изучить его собственное бессознательное, отложившееся в его представлениях в процессе пребывания в своей дисциплине. Объективация объективирующего субъекта мобилизует научные ресурсы: она помогает исследователю освоить объективированную и инкорпорированную историю. Это позволяет снять угрозу релятивизации социальных наук.

О производстве и воспроизводстве легитимного языка*

«Отечественные записки» № 2, 2005 г.

Вы совершенно правы! Следовало бы принять законы для охраны приобретенных знаний. Возьмите, к примеру, хорошего ученика — скромного, прилежного: еще в младших классах он заводит тетрадочку, куда записывает все, что говорят учителя. Двадцать лет кряду он смотрит в рот преподавателям и в конце концов накапливает кое-какой интеллектуальный багаж: разве эти накопления не принадлежат ему так же, как принадлежали бы дом или деньги?

Поль Клодель. Атласный башмачок

Представляемая публикация – запись интервью, данных П. Бурдьё французскому журналу «Politis» в марте 1992 г. Вопросы интервьюера касаются отношения мэтра к современной гегемонии американской социологии, его взглядов на существующее множество жестких специализаций, школ, парадигм – словом, на разобщенность социологов и фрагментарность методов современной науки. Выясняется также отношение П. Бурдье (в качестве социолога) к естествознанию, философии, истории и экономике. Речь ведется и об отношении к Марксу и Веберу.

Опубликовано в журнале: «Неприкосновенный запас» 2002, №5(25)

(Пространство и время в современной социологической теории / Отв. ред. Ю.Л. Качанов. — М.: Изд-во «Институт социологии РАН», 2000. — С. 5-10.)[1]